Final Cutосень опять надевается с рукавов,
электризует волосы - ворот узок.
мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров
и бережёшься слишком больших нагрузок.
мир кладёт тебе в книги душистых слов,
а в динамики - новых музык.
город после лета стоит худым,
зябким, как в семь утра после вечеринки.
ничего не движется, даже дым;
только птицы под небом плавают, как чаинки,
и прохожий смеется паром, уже седым.
у тебя были руки с затейливой картой вен,
жаркий смех и короткий шрамик на подбородке.
маяки смотрели на нас просительно, как сиротки,
море брызгалось, будто масло на сковородке,
пахло темными винами из таверн;
так осу, убив, держат в пальцах - "ужаль. ужаль".
так зареванными идут из кинотеатра.
так вступает осень - всегда с оркестра, как фрэнк синатра.
кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра
ничего,
ничего,
ничего не жаль.
31 августа 2009 года.
еще
Бог-бармен
В винных картах - все так невинно.
Лучше правда бы простокваши.
Мне не выпить и половины
Из предложенной Богом чаши -
Горько. Вязко. Смола и камедь.
(Отмеряли - аж не дышали).
Мне налили мою же память.
И тебя в нее подмешали.
Бармен ловок, учтив и строен.
Гул все громче, и пульс все чаще.
Каждый думает, что достоин
Дегустировать долю слаще.
Фильмы, пальцы, а где ключи-то,
Кожа, кофе: Какая пытка...
Все улыбчивы нарочито -
Каждый ждет своего напитка.
Зелье - действует постепенно.
И особенно раздражает,
Что в бокале твоем - так пенно:
Сомелье тебя обожает.
Ты - искришься своим Моэтом,
Ты - шутя предлагаешь помощь.
Слава Богу - ведь ты при этом
Совершенно меня не помнишь.
Споры, деньги, глаза как бездны,
Утра - выходами из комы...
Все. До дна. Мы с тех пор любезны,
Нетрезвы и едва знакомы.
20 июня 2004 года.
рыбы
пожилые рыбы лежат вдвоем,
наблюдают с открытым ртом,
как свинцовую реку в сердце моем
одевает тяжелым льдом
как земля черствеет как черный хлеб,
как все небо пустой квадрат
и как ветер делается свиреп
не встречая себе преград
и одна другой думает: "день за днем
тьма съедает нас не жуя.
бог уснул, и ночью блестит на нем
серебристая чешуя"
и другая думает: "мир охрип,
только, кажется, слышно мне,
как снаружи двое горячих рыб
все поют у себя на дне"
фонари, воздетые на столбы,
дышат чистым небытием.
мы лежим и дуем друг другу в лбы.
рыбам кажется, что поем.
17 декабря, поезд Москва-Питер